Неточные совпадения
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам
покажется даже
невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно
казалось ему
невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин на нескошенную траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись на руку, на сочную, лопушистую лесную траву.
А главное то хорошо, что предмет-то
покажется всем
невероятным, никто не поверит.
Бегал длинноногий учитель реального училища, безумно размахивая сачком для ловли бабочек, качался над землей хромой мужик, и
казалось, что он обладает
невероятной способностью показывать себя одновременно в разных местах.
Она ласково подала ему руку и сказала, что рада его видеть, именно в эту минуту, когда у ней покойнее на сердце. Она, в эти дни, после свидания с Марком, вообще старалась
казаться покойной, и дома, за обедом, к которому являлась каждый день, она брала над собой
невероятную силу, говорила со всеми, даже шутила иногда, старалась есть.
Всякое же тайное наслаждение, часто повторяемое, обращается мало-помалу в страсть; при слишком большой подражательности ссыльных, один арестант заражает другого, и в конце концов такие,
казалось бы, пустяки, как контрабандная водка и игра в карты, ведут к
невероятным беспорядкам.
Степные озера отличаются
невероятною прозрачностью, превосходящею даже прозрачность омутов степных речек; и в последних вода бывает так чиста, что глубина в четыре и пять аршин
кажется не глубже двух аршин; но в озерах Кандры и Каратабынь глубина до трех сажен
кажется трех — или четырехаршинною; далее глубь начнет синеть, дна уже не видно, и на глубине шести или семи сажен все становится страшно темно!
Сумерки быстро спускались на землю. В море творилось что-то
невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем с изморозью, туман — все это смешалось в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно исчезали, на месте их появлялась глубокая впадина, и тогда
казалось, будто лодка катится в пропасть.
Но самым
невероятным мне всегда
казалось именно это: как тогдашняя — пусть даже зачаточная — государственная власть могла допустить, что люди жили без всякого подобия нашей Скрижали, без обязательных прогулок, без точного урегулирования сроков еды, вставали и ложились спать когда им взбредет в голову; некоторые историки говорят даже, будто в те времена на улицах всю ночь горели огни, всю ночь по улицам ходили и ездили.
Я читал пустые книжонки Миши Евстигнеева, платя по копейке за прочтение каждой; это было дорого, а книжки не доставляли мне никакого удовольствия. «Гуак, или Непреоборимая верность», «Францыль Венециан», «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга» и вся литература этого рода тоже не удовлетворяла меня, часто возбуждая злую досаду:
казалось, что книжка издевается надо мною, как над дурачком, рассказывая тяжелыми словами
невероятные вещи.
В Оренбургскую, Симбирскую и другие низовые губернии обыкновенно их привозили зимою в значительном количестве с больших рек и преимущественно с Урала, в который набиваются они со взморья в таком
невероятном множестве, что оно может
показаться баснословным.
Времена и нравы теперь так переменились, что это многим, вероятно,
покажется совершенно
невероятным, но это было именно так, как я рассказываю.
Последнее обстоятельство
казалось не только несколько странным, но даже почти
невероятным, потому что новорожденный был наследник обширных имений, оставленных ему предками и умноженных его матерью, княгинею Варварою Никаноровною Протозановою; но тем не менее все были уверены, что всё непременно случится так, как было выведено в гороскопе.
По лицу Ивахина было видно, что предположение не
кажется ему
невероятным.
Мужицки веруя в труд, он в этом состоянии нарочитого безделья самому себе
казался ужасным,
невероятным, более грешным и бунтующим, чем если бы каждый день резал по человеку или жег по экономии: резать — все-таки труд.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное
казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного,
казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены
невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Но, не убоясь такой репутации, я расскажу, преимущественно для охотников, еще несколько случаев, которые
покажутся также
невероятными, хотя они буквально справедливы.
Я живо помню эту ловлю в моем детстве: рыбы в реке, па которой я жил, было такое множество, что теперь оно
кажется даже самому мне
невероятным; вешняка с затворами не было еще устроено, в котором поднимать один запор за другим и таким образом спускать постепенно накопляющуюся воду.
— Мне
показались странными и
невероятными последние хвастливые слова; но чрез десять лет, когда кн.
Смотрю я на них, бывало, и мне
кажется совершенно
невероятным, что вот этот — убийца, этот — ограбил, этот… еще что-нибудь сделал.
Этой бабочке мы очень обрадовались, потому что, читая ее описание, нам
казалось очень странным, даже
невероятным, как это у бабочки на крыльях изображена белой краской буква С, да еще и с точкой?
Она стояла близко к брату, лицом к лицу, и он изумился, что она так красива и что раньше он точно не замечал этого; и то, что его сестра, похожая лицом на мать, изнеженная, изящная, жила у Власича и с Власичем, около оцепенелой горничной, около стола на шести ногах, в доме, где засекли живого человека, что она сейчас не поедет с ним домой, а останется тут ночевать, — это
показалось ему
невероятным абсурдом.
Все выслушали ответ его в недоумении, и всем
показалось странным и
невероятным: как же это так может из благодарности сойти с ума человек? Аркадий объяснился, как умел.
Кислая, противная, несъедобная оболочка плода сразу набила оскоминой небо и десны девушки. Но не желая
показаться «невежей и мужичкой» перед подругами, Феничка продолжала храбро жевать неочищенный плод, едва не давясь шелухою, тараща от кислоты его глаза и делая при этом невозможные гримасы. Когда же последний кусочек был с
невероятным усилием проглочен ею, Наташа, сдерживавшаяся с трудом до этой минуты, неожиданно расхохоталась на всю спальню.
«Наташе все
казалось, что она вот-вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд. Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде
казалась ей такою далекою,
невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление».
Дело было весьма просто и могло
показаться странным и
невероятным не по существу своему, а по взгляду, который имел на него смотрящий.
Теперь это
показалось бы
невероятным; а так оно было,и было в самый разгар «николаевского» режима, до Крымской войны, когда на нее еще не было и намека.
И вот случилось как будто совсем
невероятное чудо: так легко, так просто свалилось это чудище, жизни которого,
казалось, и конца не будет.
Странным сейчас
кажется и
невероятным, как могла действовать на душу эта чудовищная мораль: не раздумывай над тем, нужна ли твоя жертва, есть ли в ней какой смысл, жертва сама по себе несет человеку высочайшее, ни с чем не сравнимое счастье.
Предположение, чтобы русские власти разыскали его в Бельгии, да еще под громким именем маркиза де Траверсе, о принятии которого им не могло быть известно,
казалось Николаю Герасимовичу
невероятным.
— Это мне
кажется совершенно
невероятным! — прошептал он.
— Мне все более и более
кажется это
невероятным, скажу более, совершенно бессмысленным.
Все предметы начали принимать
невероятные, огромные размеры и очертания: наши салазки торчали как корабельный остов; заиндевелая дохлая собака
казалась спящим белым медведем, а деревья как бы ожили и стали переходить с места на место…
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей
казалась такою далекою и
невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой всё было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Почему в эту кроткую, тихую ночь все, что видели мои глаза: улица, залитая электрическим светом, наглые лихачи, кричащие, смеющиеся и взаимно продающиеся люди
казались мне какой-то
невероятной, дикой и смертельно ужасной ложью, а выдуманный, несуществующий театральный Сирано, на глазах публики снявший свой роковой нос, — единственной правдой жизни?
Наказание «по подозрению» в новейшее время — вещь
невероятная. Средневековая инквизиция и наша жестокая юрисдикция XVIII века — и те добивались доказательств или сознания, хотя бы вымученного. Оставляемых же в подозрении по XV т. св. зак. не наказывали. А потому здесь прибавка «и по подозрению» не
кажется ли просто оскорблением самой идеи правосудия?